«ReBelle Art» – это намного больше, чем две женщины (Махина Джураева и Зарина Таджибаева), выступающие на сцене. Это коллектив женщин разного культурного происхождения – из Таджикистана, Швейцарии, Южной Африки и Китая, – которые гармонично дополняют друг друга. Спектакль «Метаморфоза», который был показан в рамках фестиваля феминистского театра «OH BODY!» в «Шлахтхаусе» в Берне, являл собой незавершенный набросок будущего представления, запланированного на ноябрь. Это был формат «road-movie»: от начальной точки в Таджикистане до встречи двух женщин в Швейцарии, завершившейся внутренним пробуждением.
Спектаклю в театре «Шлахтхаус» предшествовала лекция узбекской поэтессы и исследователя Олимы Набиевой, которая ознакомила публику с положением женщин в Центральной Азии. Как упомянула Олима, она сама начала размышлять над этой темой после того, как ее собственная дочь, выросшая в Швейцарии, однажды попросила помочь со школьным рефератом о роли женщины в Узбекистане. «Метаморфоза» иллюстрирует точку зрения О. Набиевой о том, что гендерные стереотипы, домашнее насилие и неравноправие все еще распространены в Центральной Азии. Олима, однако, также добавила, что все больше и больше молодых людей ставят под сомнение существующий статус-кво. Согласно интервью, приведенному ниже, девушки из «ReBelle Art» также убеждены, что есть не только надежда, но и способ вырваться из жесткого культурного кокона, превратившись в красивую и свободную бабочку.
Foto: Z.Tadjibaeva
Почему ваш спектакль называется „Метаморфоза“?
Зарина: Метаморфоза – это процесс болезненный. Надо снять старую кожу, которая была, может быть, уютной, красивой и цветной, но не давала дышать. Тебе нужно снять это все, потому что ты понимаешь: “ Я этого не хочу“. Окей, я ее сниму, но кто я потом? Даже если посмотреть на некоторых бабочек: гусеницы с пятнышками превращаются в бабочек, у которых эти пятнышки все равно остаются, просто в другой форме, на их крыльях. Некоторые узоры, хотим мы этого или нет, сохраняются на нашей коже.
Махина: Узоры, образовавшиеся там внутри, в куколке будущей бабочки.
Зарина: Мы говорим, что это тяжело и болезненно, но это стоит того. Борьба потребовала многих сил, но мы сейчас рады, что прошли этот тяжелый путь. Мы хотим поделиться со всеми девчонками (и «мальчишками»), которые чувствуют себя какими-то другими, которым внушали, что они какие-то „особенные“ в негативном смысле. Сила и красота человека как раз в том, что он такой, какой есть.
Махина: Когда мы встретили друг друга, это было особенно животрепещуще, потому что за все время пребывания в Германии я не встречала ни одну таджичку в принципе. Таджичку, которая работает в сфере искусства и театра, да еще и касается таких тем. Это было шокирующе.
Зарина: Я встречала таджичек, которые занимаются искусством, но в более классической форме: исполнительницу музыки в консерватории или режиссера. Все в рамках. Даже если это большие рамки, это все же рамки. Я еще ни одну таджичку не встретила, которая бы так же вышла за них, как Махина. Еще даже не познакомившись глубоко, мы это сразу почувствовали: „О, а ты тоже вне рамок!“
Проект „ReBelle Art“ – это намного больше, чем два исполнителя на сцене.
Зарина: Да, мы собрали своеобразный интернациональный женский клуб и все девушки – это сильные личности.
Махина: У нас есть девушки родом из Швейцарии, Китая, Германии и Южной Африки. Общаясь между собой, через некоторое время мы поняли, что сошлись в этом проекте не случайно. У каждой из нас есть истории, которые доказывают, что мы личности с бунтарским отношением к жизни.
Зарина: Несмотря на то, что мы таджички, а другие девушки из Швейцарии или Южной Африки, в этом проекте происхождение не играет никакой роли. Важен похожий опыт. У нас ситуация экстремальная, но всем девушкам знакома ситуация непризнания, когда ты не можешь расправить крылья.
Махина:
В спектакле мы много говорим о непризнании со стороны родителей. Это очень больная тема в жизни девушки, особенно если она работает в творческой сфере.
Почему-то профессия актрисы часто не считается профессией. Если ты приносишь зарплату каждое первое число месяца, то это профессия. Особенно в нашей культуре девушка, которая ушла в современное искусство, – это практически уже не человек.
Зарина: Это не распространяется на классическое искусство, когда девушка играет на инструменте или поет народные песни.
Махина: Это приемлемо только, если девушка в пределах дозволенного.
Было ли для вас принципиально, что режиссер и драматург спектакля не эмигрантки, а коренные швейцарки?
Зарина: Сначала мы искали человека с опытом миграции, считая, что это должно быть основным условием. Мы думали, это мог бы быть также режиссер который вырос в культуре, в которой религия играет большую роль. Но потом я встретилась с парой режиссеров с иностранными корнями и заметила, что многие из них не хотят ставить под вопрос свое происхождение, им и так вполне комфортно. Было трудно найти человека, который прочувствует, о чем мы хотим сказать. Нам посоветовали Карин Арнольд, потому что у нее есть опыт работы с людьми «на грани», с болезненным прошлым или травмой. Вместе с Джесси Хубер из Танцхауса (Цюрих) они работали со сложными подростками. Очень быстро мы интуитивно почувствовали, что это те люди, которые могут понять тебя без слов. Уже сейчас в процессе работы мы чувствуем, что так и должно было быть.
Махина: Это очень чувствительные люди, что немаловажно. Мы с Зариной настолько привыкли быть сильными, что скрываем свою чувствительность. Нам нужен был кто-то, кто мог бы прочувствовать все глубоко и помочь нам показать также свою слабость и ранимость. Слишком долго нам приходилось скрывать свою боль под броней „сильной женщины“. Ведь в слабости тоже сила.
Зарина: Также немаловажно, что в восточной культуре не принято быть прямолинейным. Все очень витиевато. Карин и Джессика помогли нам быть откровенно прямолинейными.
Махина: Хотя иногда сказать что-то напрямую бывает страшно до мурашек.
Зарина: «Тысяча и одна ночь» – хороший пример: все рассказывается очень долго. Но смешение наших менталитетов помогло сфокусироваться на главном: показать все самое главное в одном цветке, а не предложить зрителю большой букет с множеством листиков. Мы «рисуем» большими мазками, а не детально.
Махина: Если бы мы сделали спектакль сами, это был бы тоже хороший спектакль, но совсем другой. Возможно, он был бы не настолько откровенным, более роковым.
Зарина: Мы даже себе не представляли, каким будет процесс подготовки спектакля. Он жесткий, болезненный до слез и не всегда легкий. Процесс помог обнажить слабые места и боль. Но в этом и есть наша сила.
Что бы вы сказали женщинам, которые прошли через ту же боль непонимания, насилия и прощание со старыми ценностями?
Зарина: Все зависит от того, каков результат. Если они прошли через эту боль, трансформировали свою энергию и стали сильными, мы желаем им счастья. А если человек до сих пор страдает, мы желаем терпения. Все непросто и не напрасно!
Махина: Мы советуем прийти на наш спектакль! Нам с Зариной было трудно, но понимание, что ты не одинок, что в мире есть еще один такой же сумасшедший, помогает. Важно, чтобы женщины с тяжелым опытом смогли через наш рассказ осознать, что они не одни. Каждый из нас достоин свободы и чего-то большего в этой жизни.
Зарина: Мы хотим, чтобы они задумались о своем пути. Стоит идти дальше, не надо бояться: рано или поздно откроются другие двери!
Наш спектакль о солидарности, которой иногда так не хватает. Многие женщины, которые прошли через боль, передают эту боль дальше, вместо того, чтобы остановиться на мгновение и задуматься: «Почему я не прерываю эту цепочку и тоже причиняю боль другим? Я же тоже была жертвой! Зачем передавать эту боль своей дочери?». Надо порвать эту цепочку и найти солидарность. Исцеление происходит именно в ней.
Махина: Чтобы выйти в нирвану, надо прекратить вертеться в колесе сансары.
Проект „Метаморфоза“ занял 3-е место в швейцарском конкурсе молодых талантов PREMIO 2020. Спектакль запланирован на 18 ноября в „Танцхаус“ в Цюрихе.
